Дверь камеры открылась.
- Мистер Гереро, пора.
Гереро повернулся, и мы вышли из камеры.
- Следуйте, пожалуйста, за мной, - скучным голосом пробормотал стражник со стертым, бледным лицом. Другой пошел за нами.
Запах дезинфекции, серый пластик под ногами, серые металлические двери. Тишина.
Наконец нас ввели в небольшую комнату. Такую же дезинфицированную, такую же пластиковую, такую же серую и тихую, Вчерашний судья-контролер попытался подняться из-за стола, но болезненно поморщился, потер поясницу, еще раз поморщился и все-таки встал.
- Вы Ланс Гереро? - спросил он.
- Да, - ответил Гереро.
- По приговору суда и согласно основам законодательства… - голос судьи становился все более монотонным, пока не превратился в жужжание, разобрать в котором отдельные слова не было ни малейшей возможности. Пожужжав с полминуты, он начал медленно тормозить. - На основании всего вышеизложенного вам предоставляется право в присутствии любых трех указанных вами лиц сделать выбор между смертной казнью и полной переделкой, каковые должны быть осуществлены в соответствии с приговором через сорок дней и случае отклонения апелляции или отказа подать ее. Вам попятно, мистер Гереро?
- Да.
- Вам сообщили, что вы имеете право пригласить трех свидетелей, которые могут присутствовать при совершении вами выбора?
- Да.
- Вы пригласили кого-нибудь?
- Нет, будет присутствовать только мой адвокат, мистер Рондол.
- Хорошо. Готовы ли вы сделать выбор?
- Да. Я его уже сделал.
- Подойдите к столу. Перед вами карточка с вашим именем. На ней вы видите два кружка. В одном написано «смертная казнь», в другом - «полная переделка». Зачеркните крестом тот кружок, который вы отвергаете. Вам понятно?
- Да.
- Пожалуйста, мистер Рондол, подойдите ближе и станьте рядом с мистером Гереро.
Я встал рядом со своим подзащитным. Гереро взял ручку и жирно зачеркнул крест-накрест левый кружок со словами «смертная казнь».
- Распишитесь, пожалуйста, внизу. И вы, мистер Гереро, и вы, мистер Рондол… Благодарю вас. Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату. В вашем распоряжении, - судья-контролер взглянул на часы, - ровно десять минут. Через десять минут за вами придут.
Мы прошли в комнату, в которой стоял длинный стол-каталка, покрытый белой простыней. У изголовья холодно поблескивал хромом небольшой аппарат.
- Что это? - тихо спросил Гереро.
- Они вас сейчас усыпят, а потом перевезут в холодильное отделение.
Я почувствовал, как он опять весь сжался. Его била мелкая дрожь, на лбу выступил пот. Но он держался молодцом.
- Рондол, - прошептал он, - как вы думаете, почему я выбрал полную переделку?
Я пожал плечами. Есть вопросы, на которые не ожидают ответов.
- Я хочу узнать, что это все значит… как это случилось… Рондол, через несколько минут меня усыпят. Мне нечего скрывать от вас. Я клянусь вам, что я не убивал Джин Уишняк. Вы верите мне? Верьте мне, Рондол, верьте. Я знаю, что вы не можете верить мне, но вы должны, должны! Боже, если бы я только верил, если бы у меня была вера. Я бы бросился на колени и умолял Его открыть вам правду. Но я никогда не верил в Него, и я знаю, что Он не придет ко мне в эту последнюю минуту и не поможет мне. Как мне убедить вас, как открыть душу, чтобы вы увидели ее изнутри? Почему люди замкнуты в своей скорлупе, почему они не прозрачны? Почему мы все бредем в потемках, не видя друг друга? Почему, почему?
Что я мог ему ответить? Что можно сказать человеку за минуту до его ухода. Тем более, когда он не знает, куда уходит.
- Рондол, - сказал Гереро, - мне уже не страшно. Клянусь, это правда. Просто бесконечно чего-то жаль. Нет, не чего-то. Себя, других. Тех, мимо кого я проходил всю жизнь…
В комнату вошли оба стражника и человек в сером блескучем халате.
- Прошу вас лечь сюда, мистер Гереро, - сказал человек в халате и кивнул на стол.
- Хорошо, - сказал Гереро. - Раздеваться не нужно?
- Нет, вас переоденут потом.
Все-таки он держался молодцом. Он лег на каталку, посмотрел на меня и чуть заметно покачал головой. Наверное, он хотел еще раз сказать, что ни в чем не виноват.
Человек в халате снял с прибора выпуклую крышку, положил ее на голову Гереро и щелкнул выключателем. Послышалось ровное низкое гудение.
- Я вам верю, - сказал я, глядя в глаза Гереро, - я сделаю все.
Он благодарно опустил веки, поднял их. В зрачках уже клубился туман. Он снова опустил веки и уже не поднял их.
Первый морозец застеклил лужицы, и они с хрустом лопались под ногами. Зачем я снова приехал в Блэкфилд? Ах, да, чтобы погулять, побыть хоть немножко в тишине.
Ветер шелестел еще не опавшими сухими листьями. Пошел снег. Крошечные, еще осенние снежинки таяли, не долетая до земли.
Я ни о чем не думал. В голове прыгала лишь одна фраза: «Раздеваться не нужно?» Она то звучала медленно и торжественно, то пронзительно и крикливо. «Раздеваться не нужно?» «Раздеваться не нужно?»
Ясно было одно: надо было забыть о суде и попробовать ответить себе на простой вопрос: мог ли Гереро убить? Тот ли он человек?
Я понимал всю нелепость и эфемерность этого пути, но другого у меня не было. Тем более что оставалось всего сорок дней. Вернее тридцать девять дней и двадцать один час.
- Вы хотите, чтобы я рассказала вам, каким человеком был мой муж? - недоверчиво спросила меня миссис Гереро. - Но ведь мы уже несколько лет не живем вместе…
Ее руки ни на секунду не оставались в покое. Она то расправляла белую шерстяную кофточку, то приглаживала свои тронутые сединой русые волосы, то потирала руку об руку, словно зябла.