Полная переделка - Страница 66

Но и это еще не все. Ни вчера, ни сегодня меня не вызывали к следователю, хотя следствие явно не закончено. Меня не выводили на прогулку, хотя до этого я маршировал по тюремному дворику ежедневно, хотел я этого или нет. И наконец, последнее. Сегодня ко мне не пришел Айвэн. Если бы он просто не зашел ко мне в какой-то день, я бы не придал этому значения. В конце концов, у него в тюрьме могут найтись и другие заботы, кроме посещения приятелей по рыбалке. Но когда он был у меня вчера, я вдруг почувствовал, как мое сердце потянулось к нему. Никогда не думал, что нас связывает что-то большее, чем наше озеро. Да и он, если не ошибаюсь, принял мои невзгоды очень близко к сердцу. Добрый старый Айвэн…

Так что же все-таки произошло? Я строил самые невероятные предположения, но тут же отбрасывал их. Они не выдерживали ни малейшей критики.

Звякнул сигнал раздатчика. Где-то заработал мотор, зашелестела лента транспортера, и из окошка на меня посмотрел обед. Тридцать секунд - вполне достаточный срок, чтобы вынуть из ниши раздатчика три тарелки. Но я, должно быть, так задумался, что успел взять только одну тарелку с супом. Остальные поехали дальше. Бог с ними. Не так уж много калорий мне здесь нужно. К тому же на пустой живот думается лучше. И стало быть, у меня появились шансы, что что-нибудь я в конце концов придумаю.

Но я так и не придумал. Если бы меня держали неделю на воде, я бы тоже не придумал. Покушение в тюрьме? Маловероятно. И в чем оно выражалось? В возне с диском замка? Хорошо, допустим даже это. Но почему меня не вызывают на допрос?

С этим вопросом я и заснул. Увы, я уже не помню, сколько раз за последние недели я ложился спать с вопросами и просыпался с вопросами. Целый выводок вопросительных знаков - от солидных, респектабельных вопросов до маленьких шустрых вопросиков…

На следующий день у дверей моей камеры возня продолжалась часа полтора. Крутили диск, уходили, приходили, захлебывалось визгом сперло, изнемогая в схватке с металлом. Наконец дверь открылась, и меня попели на допрос. Наверное, испортился замок, Все объяснилось настолько просто, что мне стало даже обидно. Только и всего.

Следователь задавал вопросы, которые должен был задать. Я давал ответы, которые должен был дать. Я просто отрицал все, что мог отрицать. Я ничего не объяснял. Мне нужен был суд.

У следователя было выражение лица ребенка, которому сначала показали игрушку и тут же отняли ее. Мне показалось, что вот-вот он заплачет.

- Мистер Рондол, - обиженно сказал он, - ваше запирательство бессмысленно. Вы же интеллигентный человек. Вы адвокат. Вы говорите: нет, нет, нет, а факты кричат: да, да, да. Где логика, где смысл?

Я вздохнул и пожал плечами.

- Увы, я ничем не могу помочь вам.

Когда допрос был закончен, я спросил следователя:

- Как поживает мой друг мистер Берман?

Следователь замер на мгновение и посмотрел на меня.

- Он в больнице. А почему вы спрашиваете?

Почему я спрашиваю? Может быть, нельзя говорить, что он мой друг? Но почему же?

- Я знаком с Айвэном много лет. Я сижу в тюрьме, где он работает. Могу я спросить, что с ним?

- Да, конечно, конечно, - кивнул следователь. - Его, очевидно, пытались ограбить. Его ранили. Состояние тяжелое, но он жив.

Ограбить. Ранили. Ограбить Айвэна Бермана! Похитить сто футов лески? И крючки! Бедный Айвэн!

Следователь пытливо смотрел на меня и молчал. Он ждал, что я скажу. Он тоже, наверное, не очень верит, что его пытались ограбить. Но я ничего не скажу. Я не знаю, кто этот следователь. Кто ему платит и кто доплачивает.

- Если вам доведется увидеть его, передайте привет от меня, - сказал я.

Бедный старый Айвэн… Зачем он им понадобился?

* * *

Знакомая комната. Все тот же судья - контролер Ивама со своим вечно удивленным выражением лица и кустиками седых волос, торчащими из ушей. И даже тот же обвинитель, что был на процессе Гереро. Анатоль Магнусон бросил на меня быстрый взгляд и едва заметно пожал плечами. Что я могу сделать? - хочет сказать он. Так уж все получается. Ему немножко даже неловко. Мы знакомы столько лет, стояли по разные стороны барьера, но после процессов часто выходили вместе и выпивали вместе рюмочку-другую в баре, что напротив городского суда. А сегодня он должен обвинять меня. Но, что поделаешь, от сумы и от тюрьмы…

Те же машины с зажженными сигналами включения. Та же публика. Нет, это я уже ради красот стиля. Публика не та же. Тим Тивертон из «Шервуд икзэминер». Рядом два человека с блокнотами и карандашами. Ах да, судья-контролер ведь запретил вносить в зал фото - и кинокамеры, и газета прислала художников. А вон еще элегантные молодые люди поглядывают на меня и делают какие-то наброски. Я их не знаю. Наверное, из «Геральда». Вот ты и дожил, Язон Рондол, до своего звездного часа. Сладкое бремя славы. Адвокат-убийца. Роли меняются. Защитник на скамье подсудимых.

А вон Гизела. О, сегодня она успела накраситься дома и выглядит просто отлично. И костюм новый, которого я еще не видел. Гладкий, светло-серый: что ж, ей идет. Господи, как печально она смотрит на меня. В сущности, она прекрасная девушка. Просто замечательная девушка. Хотя и опаздывает регулярно на пятнадцать минут. Интересно, а если договориться с ней, чтобы она начинала свой рабочий день на четверть часа позже, будет ли она и тогда опаздывать? Наверное, будет. Есть вещи, которые сильнее людей.

Кончились формальности, кончилось чтение обвинительного заключения, бумаги скормлены машинам.

- Ваши свидетели, мистер Магнусон, - кивнул судья-контролер.